Шлюхи - Страница 13


К оглавлению

13

— Нинкин.

— Умничка! И Петр Иванович…

— Милкин.

— Изумительно! Так вот, они там, у себя на телевидении, программку готовят, конкурсик такой для литературных критиков. Я им так и сказал: победить должна Аллочка.

— Ох! — затрепетала Аллочка.

— Подарочки там всякие у них будут. Ну, сама, рыбонька, знаешь, какие они там бывают, эти призы: кофеварки там какие-нибудь, видеомагнитофончики… Автомобиль будет хороший, иностранный. Но ты, золотко, сама понимаешь: машинку тебе еще по чину рановато. Машинку ты не получишь. Это так, для съемок, для впечатления. А вот путевочку на четыре дня в Мексику я тебе обещаю.

— О-о, Имярек Имярекович…

— Да. Поездочка очень престижненькая. Кон-ференцийка у вас там сорганизуется. Докладик прочтешь. Но, деточка, Петры Ивановичи сегодня какой-то бал затевают. И очень, очень меня просили, просто умоляли, чтобы ты у них там королевой побыла. Уж не откажи. Люди они, деточка, ты же знаешь, — изумительные. К полуночи поджидать тебя будут.

— О, конечно! Какие мелочи! — сразу все сообразив, воскликнула Алла.

— Ай-йа-йа, что за прелесть — умная женщинка. Ну беги, беги, мое золотко, — подвел черту в беседе руководитель.

— А вот должность вашего заместителя… — робким голоском вновь попыталась уцепиться за разговор Алла.

— Девочка моя золотая, не пытайся за один разок сделать два шажочка. Упадешь. Всему свое времечко. На сегодня и завтра ты свободна. Иди — готовься, отдыхай. Аллочка-Аллочка, ты же умная девочка — все понимаешь.

Умная девочка все поняла и тотчас отправилась домой готовиться. Собственно, подготовку для себя она наметила такую: хорошенько выспаться и поменять трусики на праздничные, новые, с вышитыми на передке красными нитками чувственными губами, желтыми нитками — торчащий из тех губ цветочек на длинном стебельке, а бирюзовыми — иностранную надпись — love me!

Раздумывая, какое снотворное и в каком количестве ей лучше сейчас проглотить, Алла Медная вбежала к себе домой, и тут же из кухни-столовой вырвался чем-то придушенный крик Славика.

— Что здесь происходит?! — сведя брови, потребовала объяснений преступному в данный момент нарушению тишины Алла. — Почему шум?

— Он мяса не хочет есть, — в ту же секунду нафискалил на сына Евгений Глебович. — Я ему говорю: там витамины, белок, минеральные соли, от мяса вся сила. Заталкиваю ему — он выплевывает.

— Ты почему не хочешь есть мясо?! — взгрохотала мать.

— Не люблю, — простодушно отвечал Славик.

— Не любишь? Мясо не любишь?!

— Я ему говорю: оттого ты и такой больной, бледный и не растешь. Потому что мяса не ешь.

— Ах ты гаденыш! — вышла из себя Алла и, схватив прямо рукой котлету с тарелки, принялась запихивать ее в раскрытый от испуга Славкин рот.

Действительно худенький и бледный, как проклюнувшийся в тени росток, Славик сидел, вцепившись ручонками в сиденье стула, ни жив ни мертв. В свои без малого пять лет он выглядел не старше трехлетнего, и так дик был в его распахнутых светло-серых глазах ужас взрослого человека. Он давился, не в силах проглотить ненавистное мясо, и щечки его, политые слезами, перепачканные жиром, с прилипшими бородавками жареного лука, тряслись судорожно и жалко. Вдруг он стал задыхаться… Несмотря на свой титанический задор, Алла вовремя остановила натиск и принялась пальцами выдирать раздавленную котлету назад. Тут у нее самой на глаза набежали слезы, и, рванувшись к сыну, она обхватила его обеими руками, только тот успел откашляться, прижала к груди.

— Славочка! Сыночек! Родненький мой. Ну что же ты не ешь? Я бьюсь-бьюсь… чтобы ты был здоров, чтобы ты вырос большим, красивым. А ты… Разве так можно? Разве можно так маму расстраивать? Ну-ка, давай ты все съешь. И мы опять будем друзьями.

Алла подхватила со Славкиной тарелки другую котлету и вновь затеяла тыкать ею ему в губы, правда, несколько сдержаннее.

— Не люблю-у-у… — затянул чуть пришедший в себя Славик.

— Надо. Надо! Что это еще мне тут за капризы!

— Не люблю-у…

— Ах, ты тварь! Поганец! — не выдержала Алла. — Ну-ка, марш в угол! Нет, я тебя в туалете запру и свет выключу. Ты у меня научишься мясо есть!

Однако затягивать воспитательный час Алла тоже возможности не имела. Так что пришлось ей оставить сына на мужнино попечение и немедленно отбыть в спальню.

— И смотри мне тут, — уходя, наказала она уже мужу, — чтобы ни одного звука. Ночью у меня будет срочная работа. Мне надо отдохнуть.

Алла Медная проспала не менее семи часов. После того, как будильник вернул ее к реальности, Алла отправилась в ванную и приняла душ, сначала очень горячий, чтобы взбодрить тело, затем — прохладный, чтобы вернуть коже эластичность и сузить поры на ней. Надела выходные нарядные трусики, те самые, с иностранным призывом «love me!», умопомрачительное вечернее платье, черное, со всякими вырезами и разрезами, все блестящее и очень, очень дорогостоящее. Далее часовая церемония накладывания на лицо разнообразных красок. Запустить в волосы шалую волну — полчаса. Еще Алла навесила на себя почти все имевшееся в ее казне золото, так что пришлось вызывать такси, поскольку супруг не мог сопровождать ее. Да хоть бы и мог — вряд ли сладился бы у него диалог с неотесанными, хамовитыми налетчиками. В конце концов Алла Медная к началу двенадцатого всесторонне и до основания подготовила себя к балу, а еще через четверть часа отбыла (королева, просто королева!), благоухая какой-то новомодной ароматической композицией фирмы «Cacharel».

Но в какое нелепое, можно даже сказать, комичное положение угодила Алла, достигнув конечной цели пути. Оказалось-то, что все ее приготовления были совершенно напрасными: не понадобились ни прикрасы, ни блестящее платье, ни даже трусики с вышитой директивой. Все это с нее сразу по прибытии сняли, и, пока еще не успели показаться прочие приглашенные, скоренько придали абсолютно иное обличье. Ох, ну какие они были озорники, эти Нинкин и Милкин, вот проказники! Алла совсем уж настроилась, думала: вот сейчас… все и начнется. Но ничего ТАКОГО от нее не потребовалось. Итак, с Аллы Медной сняли все наряды, все покровы совлекли. После чего облили ее черносмородиновым ликером (две бутылки истратили), а затем оклеили всевозможными этикетками и ярлыками (насыщенных расцветок) от заграничных товаров, и в таком виде посадили на стул в прихожей.

13